Одним из первых о бонской религии писал Л. Уоддель, который дал ей краткую характеристику в своей книге "Тибетский буддизм или ламаизм" [126 ]*. Уоддель писал, что до VII в. н.э. тибетцы, не имевшие никакой цивилизации, были последователями анимизма и диких ритуалов, то есть были шаманистами, или, по-тибетски, бойцами [126, с. 19]. Те же самые мысли повторяются в его статье, специально посвященной бонской религии [125, 333-334]. По мнению Уодделя, тибетский буддизм есть результат слияния двух религиозных направлений: местного бона и индийского буддизма. Этот процесс начался в VII в. н.э., а позднее, примерно в XI-XII вв., начался процесс выделения из единого религиозного потока буддийских направлений, школ и сект: выделились кадампа, кагьюпа, ньингмапа, сакьяпа и другие [126, с. 55].
В 1950 г. немецкий исследователь тибетских религий X. Хофман опубликовал свой труд "Источники по истории тибетской религии бон" [90]. В этой работе дана история бонской религии, в основном по буддийским источникам, а также ее описание на основе этих данных.
* Здесь и далее первое число в скобках означает номер источника, приведенного в разделе "Литература" данной работы.
Хофман полагает, что главными бонскими богами являются Небо и Земля. Кроме них существует масса самых разных духов: духов гор, лесов, рек, озер и т.д., а также многочисленные злые бесы. В бонской религии была и существует до сих пор жреческая организация, представители которой общаются с духами, заклинают, пытаясь умилостивить одних, и подавляют других. Хофман, не отождествляя прямо бон с шаманизмом, осторожно склоняется к тому, что в своем первоначальном или древнем виде эта религия была анимистической, что было свойственно многим первобытным народам. Он считает, что у бона, исключая из него буддийские элементы, которые стали вливаться в него, начиная с VII в. н.э., было много общего с шаманизмом, понимая под последним первобытные религии урало- алтайских народов [90, с. 197-210]. При этом автор не допускает мысли о том, что дело, может быть, не в случайных совпадениях, а в том, что у всех центральноазиатских народов была одна, общая для них религия.
Говоря об истории бонской религии, автор данного исследования указывает, ссылаясь на тибетские источники, на районы, из которых эта религия могла проникнуть в Тибет: страна Тагзиг (Таджик), под которой он понимает мусульманские районы, примыкающие к Западному Тибету, тюрко- монгольская страна Аша (к востоку от Тибета) и страна Шаншун (Северо-Западный Тибет). В этой последней как раз где-то и находилась легендарная страна Олмо - родина Шенраба, основателя бонской веры.
По мнению Хофмана, местонахождение страны Олмо было установлено проф. Туччи во время его экспедиции в Тибет в 1935 г. Центром этой страны, а следовательно, и бонской веры оказывается район священного для тибетцев озера Манасаровар в Западном Тибете. Но в средневековых тибетских источниках страна Олмо упоминается часто как синоним Ирана. Это противоречие решается автором просто и безо всяких затруднений: под Ираном имеется, конечно, в виду мусульманский мир, который подходил вплотную к Западному Тибету [90, с. 213 ]. Сделав это остроумное предположение, автор тем самым создал неразрешимое противоречие, а именно: какое отношение имеет мусульманский мир к бону, если расцвет последнего относится к первой половине VII в. н.э., а возник он по крайней мере за пятьсот лет до этого, если не раньше?
В заключительной части своего исследования автор рассматривает историю бонской церкви с VII в. до Нового времени на общем фоне религиозной и политической борьбы в Тибете [90, с. 210-243]. О предшествующем периоде ничего определенного не сообщается по причине отсутствия каких бы то ни было точных данных: письменность в Тибете появляется в VII в. н.э., и только с этого времени начинаются вестись хроники и фиксируются события, в том числе и предшествующие, которые существовали до этого в устном виде.
Остальную часть книги Хофмана, не менее ее половины, занимают извлечения из тибетских источников, главным образом буддийских, в которых в той или иной степени содержатся сведения, касающиеся бонской религии и ее истории. Отрывки из тибетских оригиналов приводятся по-тибетски с параллельным их переводом на немецкий язык [90, с. 243-423 ].
В 1956 г. вышла в свет популярная книга того же самого автора "Религии Тибета", в которой бонской религии отводится значительное место [89, с. 115, 57-75, 76-104]. Принципиально новых данных о боне, сравнительно с предшествующей книгой, в ней не содержится.
Характеристика бонской религии дается также в работе Р.А. Стейна "Тибетская цивилизация" [108]. Первое, на что указывает автор: об истории этой религии нам известно очень мало, а об особенностях ее трудно сказать что-либо определенное. Что касается древнейшего периода этой религии, то тут дело обстоит еще хуже. Можно только утверждать, что эта религия не была в древнем Тибете единственной и что она совсем не была примитивной [108, с. 193-194].
Стейн говорит, основываясь на тибетской традиции, что первый правитель Тибета Някхри (хронология неизвестна, но, вероятно, около I в. н.э. - Б.К.) был признан в качестве царя бонскими жрецами разных племен и областей. Этому царю приписывается покорение страны Сумпа (Северо-Восточный Тибет), в которой господствовали бонцы. В эпоху этого царя появляется "религия богов", то есть то, что мы называем боном. При потомках этого царя были ophck`xem{ бонские жрецы из Ирана и страны Аша (тюрко- монгольское государство в районе озера Хухунор), которые устанавливали "культ богов для живых и подавляли демонов для умерших" [108, с. 195- 196]. В VII в. н.э. при царе Сронцзангамбо положение бонцев было весьма прочным, а первое притеснение бона относится к правлению царя Тисрондэцана (VIII в.).
Касаясь вопроса о происхождении бона, Стейн пишет, что существуют две тибетские версии относительно страны Олмо - родины Шенраба, основателя бонской религии. Согласно одной из них эта страна находилась в Шаншуне (Северо-Западный Тибет), а согласно другой - в Иране. При этом Стейн не обратил внимания на то, что тибетцы говорят о двух Шаншунах, один из которых действительно находится в Тибете, тогда как другой, родина Шенраба, - в Иране. Указывая на то, что в бонской религии можно видеть иранские влияния, то есть манихейские или гностические, Стейн все же считает, что Индия дала бону гораздо больше, чем Иран или Гилгит [108. с. 200].
Замечание вполне справедливое, но имеющее отношение, как это понимает и сам автор, только к бону в его позднем и современном состоянии.
История рождения и жизни Шенраба, как указывает Стейн, излагается в бонской сутре "Зермиг", которая является точной копией биографии Будды Шакьямуни. В бонском варианте говорится о двух мирах света, белом и красном, которые вселяются в родителей Шенраба. Согласно другой версии, Шенраб спускается с неба на землю в виде радуги. Эти легенды подтверждают свидетельства поздних источников, что бонцы "любили небо".
Некоторые из космогонических бонских представлений, по мнению автора, ясно указывают на их иностранное происхождение. Согласно одной из легенд, в мире, в котором не было ни формы, ни реальности, появился между бытием и небытием чудесный, или волшебный, человек, назвавший себя Сотворенный, Владыка Бытия. В то время не было ни сезонов года, ни небесных явлений, ни различия между днем и ночью. Леса росли сами по себе, но не было никаких животных. Боги, жившие вверху, не обладали могуществом, также и демоны, или подземные боги. Затем появляются два луча света, белый и черный, которые превращаются в два горчичных зерна: черное и белое. Потом появляется черный человек по имени Черный ад. Он, будучи творцом зла, отделяет день от ночи, посылает гром и молнии, посылает болезни и демонов на людей, предписывает всем убивать друг друга. Он - творец раздоров, борьбы и войны. Он противостоит всему остальному миру и является воплощением небытия. Вслед за ним появляется белый человек в окружении света, который называется Владыка, Любящий Бытие. Он олицетворяет собой добро и дает счастье всему миру. Согласно другой легенде, царица демонов создала этот мир из своего тела. Вершина ее головы - это небо, глаза - это солнце и луна. Когда она их открывает, наступает день, а когда закрывает, то - ночь, и т.д. В этих легендах, как onk`c`er Стейн, можно видеть манихейские или гностические влияния. Что же касается других, в которых, к примеру, небытие и бытие создают яйцо, а из него, в свою очередь, возникает мир, то они находят себе вполне ясные параллели в древних индийских текстах [108, с. 209-210].
Подводя итог нашему обзору сведений о бонской религии в европейских исследованиях, приходится признать, что на основе этих сведений трудно сказать о боне чтолибо определенное. Особенно большое недоумение вызывают сообщения, со ссылкой на тибетские источники, о двух предполагаемых родинах бона: по одной версии как будто бы это будет Северо-Западный Тибет, а по другойИран. Поэтому, обращаясь к тибетским источникам за получением более подробных сведений о бонской религии, попытаемся сначала установить место возникновения этой религии, так как все наиболее авторитетные тибетские источники единодушны в том, что бонская вера появилась в какой-то чужеземной стране за пределами собственно Тибета
