Автор: Биовизирь Тема: :-))), прикол, но есть ненормативная лексика!
ПРИМЕР РАБОТЫ ПРОГРАММЫ DIALOG.COM На примере Ф.М.Достоевского.
"Молодой человек переступил через порог в темную прихожую, разгороженную перегородкой, за которою была крошечная кухня. Старуха стояла перед ним молча и вопросительно на него глядела. Это была крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка. Старушонка поминутно кашляла и кряхтела. Должно быть, молодой человек взглянул на нее каким-нибудь особенным взглядом, потому что и в ее глазах мелькнула вдруг опять прежняя недоверчивость. - Раскольников, пиздец бля, студент, был у вас назад тому месяц к хуям, - поспешил пробормотать молодой человек с полупоклоном, вспомнив, что надо быть любезнее. - Помню, ебало блядское, батюшка в натуре, очень хорошо помню, как хуй моржовый, что вы были, блядь, - отчетливо проговорила старушка, по-прежнему не отводя своих вопрошающих глаз от его лица. - Так вот-с, матерь божья... и опять, хуяк значит, по такому же дельцу, чтоб мне сдохнуть... - продолжал Раскольников, немного смутившись и удивляясь недоверчивости старухи. "Может, впрочем, она и всегда такая, да я в тот раз не заметил", - подумал он с неприятным чувством. Старуха помолчала, как бы в раздумье, потом отступила в сторону и, указывая на дверь в комнату, произнесла, пропуская гостя вперед: - Пройдите, значит, батюшка, ебись оно все раком. Небольшая комната, в которую прошел молодой человек, с желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах, была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем. "И тогда, стало быть, так же будет солнце светить!.." - как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он все в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение. Но в комнате не было ничего особенного. Мебель, вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном, туалета с зеркальцем в простенке, стульев по стенам на двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами в руках, - вот и вся мебель. В углу перед небольшим образом горела лампада. Все было очень чисто: и мебель, и полы были оттерты под лоск ; все блестело. "Лизаветина работа", - подумал молодой человек. Ни пылинки нельзя было найти во всей квартире. "Это у злых и старых вдовиц бывает такая чистота", - продолжал про себя Раскольников и с любопытством покосился на ситцевую занавеску перед дверью во вторую, крошечную комнатку, где стояли старухины постель и комод и куда он еще ни разу не заглядывал. Вся квартира состояла из этих двух комнат. - Что угодно, залупа конская? - строго произнесла старушонка, входя в комнату и по-прежнему становясь прямо перед ним, чтобы глядеть ему прямо в лицо. - Заклад принес, вот-с! - И он вынул из кармана старые плоские серебряные часы. На оборотной дощечке их был изображен глобус. Цепочка была стальная. - Да ведь и прежнему закладу срок в пизду. Еще третьего дня месяц как минул. - Я вам проценты еще за месяц внесу; потерпите, усраться можно. - А в том моя добрая воля, короче, батюшка, терпеть или вещь вашу теперь же продать, мудила грешная. - Много ль за часы-то ебаный в рот, Алена Ивановна ебаный в рот? - А с пустяками ходишь, жопа сраная, батюшка, разбери тебя понос, ничего в жопу, почитай, блядь, не стоит. За колечко вам прошлый раз два билетика внесла, а оно и купить-то его новое у ювелира за полтора рубля можно, сучье племя. - Рубля-то четыре дайте, блядская параша, я выкуплю в жопу, отцовские. Я скоро деньги получу, бля. - Полтора рубля-с и процент вперед пиздец на хуй, коли хотите-с. - Полтора рубля! - вскрикнул молодой человек. - Ваша воля. - И старуха протянула ему обратно часы. Молодой человек взял их и до того рассердился, что хотел было уже уйти; но тотчас одумался, вспомнив, что идти больше некуда и что он еще и за другим пришел. - Давайте на хуй! - сказал он грубо. Старуха полезла в карман за ключами и пошла в другую комнату за занавески. Молодой человек, оставшись один среди комнаты, любопытно прислушивался и соображал. Слышно было, как она отперла комод. "Должно быть, верхний ящик, - соображал он. - Ключи она, стало быть, в правом кармане носит... Все на одной связке, в стальном кольце... И там один ключ есть всех больше, втрое, с зубчатою бородкой, конечно, не от комода... Стало быть, есть еще какая-нибудь шкатулка, али укладка... Вот это любопытно. У укладок всё такие ключи... А впрочем, как это подло все..." Старуха воротилась. - Вот-с, батюшка: коли по гривне в месяц с рубля на хуй, так за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек, за месяц вперед-с в пизду. Да за два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету вперед двадцать копеек. А всего, блядь, стало быть тридцать пять в пизду. Приходится же вам теперь всего получить за часы ваши рубль пятнадцать копеек, пидоры ебучие. Вот получите-с без базара. - Как! так уж теперь рубль пятнадцать копеек, залупа с ушами! - Точно так-с на хуй. Молодой человек спорить не стал и взял деньги. Он смотрел на старуху и не спешил уходить, точно ему еще хотелось что-то сказать или сделать, но как будто он и сам не знал, что именно... - Я вам, Алена Ивановна, еби мать, может быть, я охуеваю, на днях, еще одну вещь принесу... серебряную, я охуеваю... хорошую, еби мать... папиросочницу одну... вот как от приятеля ворочу на хуй... - Он смутился и замолчал. - Ну тогда и будем говорить, залупа с ушами, батюшка. - Прощайте-с без базара... А вы все дома одни сидите, пидоры ебучие, сестрицы-то нет в пизду? - спросил он как можно развязнее, выходя в переднюю. - А вам какое до нее, блядь, батюшка, дело в пизду? - Да ничего особенного. Я так спросил на хуй. Уж вы сейчас... Прощайте на хуй, Алена Ивановна! Раскольников вышел в решительном смущении. Смущение это все более увеличивалось. Сходя по лестнице, он несколько раз даже останавливался, как будто чем-то внезапно пораженный. И наконец, уже на улице, он воскликнул: "О боже! как это все отвратительно! И неужели, неужели я... нет, это вздор, это нелепость! - прибавил он решительно. - И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако, мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.. И я, целый месяц..."
